Книга Гиблое место в ипотеку  - Дарья Донцова

– Не могу считать себя завзятой театралкой, – ответила я, – не знаю, как такое учреждение с нуля развивать. Но предполагаю, что театр стоит на трех китах: актеры – режиссер – репертуар. Люди не будут постоянно ходить на один спектакль. Нужен портфель пьес, придется регулярно удивлять зрителя, знать, на какую публику можно рассчитывать. Знакомишь народ с классикой? С одной стороны, это удобно – Антон Чехов и Александр Островский написали много прекрасных пьес. Проблема с авторами отпадает. Но используя исключительно такой репертуар, лишаешься части зрителей.

– Согласен, – подхватил Костин, – надо, чтобы были постановки на любой вкус. Обязательно одна эпатажная, где кто-то из главных героев без трусов по сцене носится. Эка невидаль – обнаженная попа! У каждого человека она есть. Но журналисты мигом устроят галдеж и лай в интернете, начнут ругать-хвалить театр, где показали нечто необыкновенное – обнаженную задницу. Народ из чистого любопытства повалит в зал. Как только шум в СМИ стихнет, ставь новую пьесу. На сей раз надо выпустить актрису-пенсионерку топлес, в одних стрингах.

– Почему пожилую? – изумился Макс. – С точки зрения мужчины, да простят меня не юные дамы, предпочтительнее смотреть на молодое тело.

– А с точки зрения пиара театра лучше сработает бабулька, – возразил Володя, – вот тут пресса просто с цепи сорвется. Ужас, ужас, зачем нам это показывают, актриса с ума сошла, режиссер геронтофил.

– Костин, похоже, ты не тем делом занимаешься, – рассмеялся Вульф, – вы правы, с одним спектаклем театр не поднять.

Ксения кивнула.

– Я была того же мнения. Но молчала, понимала, что Фил наконец-то обрел друга. Оба увлечены одной идеей, у Роберта есть деньги. Ну и ладно. Говорить им, что театр потребует огромных вложений? Зачем? С другой стороны, они же не собираются основать МХАТ. Сами покрасят в подвале стены, поставят штук тридцать дешевых пластмассовых стульев, договорятся с людьми, которые считают себя великими лицедеями, но их учиться на актеров не взяли. Займутся чистой воды самодеятельностью. Она во все времена была популярна, ничего дурного в ней нет. Отдушина для тех, кто занят скучной работой, тоскует по творчеству.

Ушакова замолчала.

– Произошло нечто непредвиденное? – предположила я.

Ксения допила воду из бутылки.

– Становление театра шло медленно. Сначала организаторы нашли возрастных исполнителей. Трех тетушек от сорока до семидесяти лет общим весом в тонну. «Девушки» горели энтузиазмом, были готовы работать бесплатно, притащили из дому необходимый реквизит: мебель, посуду, разные тряпки. Они и занавес сшили, и вместо гримеров-костюмеров работали. В коллективе был и мужчина, супруг одной из актрис. Но главная роль – девушка восемнадцати лет! Худенькая дама даже на пятом десятке может за такую сойти. Соответствующая одежда, грим, прическа. Спектакль всегда условность. Но бабулька шестьдесят второго размера никак в этом случае не прокатит. Роб дал объявление в газете, ему стали звонить, интересоваться, сколько заплатят актрисе, узнавали, что копейки, и бросали трубку. Роб приуныл, и вдруг! Откуда ни возьмись, появилась дама лет сорока. Стройная, с деньгами, одна беда, лысая. Бедняга проходила серьезное лечение, из-за «химии» потеряла волосы, брови, ресницы. Чтобы она постоянно не думала о смерти, психолог посоветовал ей осуществить мечту юности, заняться делом, о котором она грезила в подростковом возрасте. Хорошо помню, что ее звали Сусанной. Понятное дело, в детстве она мечтала стать актрисой. Ну и пошла бродить по театрам, проситься на роль хоть со словами «Кушать подано», только бы на сцену выходить. Да везде ее гнали, и вдруг она увидела объявление Роба и примчалась. Сусанна вложила большие деньги в постановку, еще она привела своих родителей, профессиональных гримеров. Они прорву лет проработали на «Мосфильме», потом их уволили, дескать, им за семьдесят, уже старые, дайте дорогу молодым. И все у Роба с Филом стало складываться. Поскольку события пьесы разворачивались в пятнадцатом веке, потребовалась соответствующая одежда. Сначала ее хотели заказать в мастерской, узнали цену и отбросили эту идею. Решили нанять портных, это тоже было очень дорого. Вознамерились взять костюмы напрокат, так их пот от суммы прошиб. В конце концов Фил решил, что сам справится, почитал кое-какую литературу и сшил наряд. Тот получился дивной красоты, потому что Филипп старался от души. Вот так брат получил первый опыт производства старинного платья. В конце концов настал день премьеры.

Ксения повернула голову и заглянула мне в глаза.

– Вы же понимаете, что зрителями в основном стали родственники, друзья и соседи актеров. Фил попытался пригласить прессу, но ни один журналист не явился. По району развесили афиши, пришло несколько человек со стороны, почти весь зал заполнился. Открылся занавес, началось первое действие. Я приехала в театр загодя, Фил ко мне кинулся:

– Родители Сюзи гении, посмотри, какие покойники!

Посмотрела я на старушек-актрис, и меня чуть не стошнило: натуральные мертвецы. Кое-где из-под кожи кости торчали, трупные пятна на открытых участках тела. Лучше не буду описывать. Гримеры потрясающе поработали. Устроилась я в зале, занавес открылся, на сцену вышла… Флора. Я чуть со стула не свалилась. Один в один сестрица Фила. Волосы, макияж, форма носа. Я чуть не заорала от ужаса, ошалела прямо. Потом пришла в себя, сообразила, что такое впечатление возникло из-за волос, они были как у Флоры, остальное – не похоже. Ни рост, ни фигура, ни черты лица. Просто первая реакция на увиденное. Но она меня ошеломила.

Ксения поежилась.

– Минут через двадцать народ стал зевать, переговариваться шепотом, затем началось массовое бегство. Ну кто станет весь вечер смотреть на женщину, которая сидит на стуле и безостановочно вещает непонятно что? Изредка на сцене появлялись старушки, они переходили из одной кулисы в другую, по дороге останавливались и выли голодными волками:

– Слууушай правду.

Старушки менялись, в их компании был дедок-зомби, тот пел дрожащим дискантом:

– Жизнь – боль. Жизнь – ад.